Район на район...

Район на район…

(из цикла «Дети холодной войны»)

 

Бей своих, чтоб чужие боялись…

(народная пословица)

 

 

«Акробат» возвращался с Темвода домой поздно вечером. Он только что проводил девушку после свидания и уже проходил мимо последнего барака, как вдруг, из за угла кто то полосанул его опасной бритвой по лицу и убежал. Удар пришелся по касательной. Были рассечены бровь и щека. Сразу хлынула кровь. Он сорвал с шеи шарф и, замотавшись в него, через старый Ингульский мост побрёл в город, домой, на свой родной «Сталинец».

Такого рода инциденты в Николаеве, как правило, заканчивались «разборками» район на район. Но в данном случае «кидать предъяву» было некому. Нападавший трусливо сбежал.

В Николаеве стычки «район на район» раньше были своеобразным народным обычаем. Чуть ли не видом спорта.

Повелось это издавна. Еще во времена царизма один немецкий путешественник, проезжая через наш город, оставил в своём путевом дневнике запись примерно такого содержания: «В Николаеве есть район – Слободка. Его особенностью является то, что здесь всегда кого – то бьют»…

Конечно, не только слобожане любили помахать кулаками. В Николаеве дрались все и везде!

Драки по своему виду можно было условно подразделить на «Стукалку» - поединок «один на один», «Поножовщину» - групповая драка на танцах в клубе, или ресторане с применением холодного оружия, и высшую форму – массовую драку «район на район».

Поводом для «стукалки» могла послужить уязвлённая мальчишеская гордость, неосторожное слово, а то и просто вызывающий взгляд. С агрессивностью и её оборотной стороной – сексуальностью у николаевских  пацанов всегда было всё в порядке...

Перед тем, как пустить в ход кулаки, соперники нередко прибегали к высмеиванию противника или угрозам. Вот наиболее расхожие из них:

«Как дам, так и выскочит мадам»!

«Как дам – всю жизнь на аптеку работать будешь»!

«Да я с тебя 7 шкур спущу и голым в Африку пущу»!

«Я тебя 3 раза подброшу -  2 раза поймаю»!

«Та я тебе гланды через жопу вырву»!

Эта своеобразная словесная дуэль перед дракой чем - то напоминала ночные поединки дерущихся за сферы влияния котов, которые перед схваткой долго воют, пытаются «задавить базаром» противника, чтобы запугать его и вывести из равновесия. После чего следует короткая схватка.

«Стукалка» проводилась по строгим правилам: в присутствии свидетелей, без оружия, на кулаках. При этом придерживались принципа: «Двое в драку, третий - в сраку»! Дрались только один на один. Еще одним обязательным принципом было: «лежачего не бьют». В те времена у нас еще не были известны приёмы восточных единоборств с их прагматичным добиванием поверженного противника. Ведь важен был не только результат поединка, но и честь, чтобы потом не сказали, что ты выиграл нечестно. В случае нарушения правил, немедленно вмешивались свидетели поединка  - «подстава», растаскивая дерущихся, или убирая из круга «третьего лишнего». Так было долго. Примерно до начала 70-х. Однако, со временем «культура поединка» постепенно деградировала и к 80-м выродилась в «дуэль по николаевски» – десять на одного. Как спел когда то Высоцкий:

«Но тот, кто раньше с нею был,

Меня, как видно, не забыл,

И как-то в осень, и как-то в осень –

Иду с дружком, гляжу - стоят.

Они стояли молча в ряд,

Они стояли молча в ряд,

Их было восемь…»

 
Поножовщины и групповые драки, чаще всего, возникали на танцах. Поводы для них были разные: кто - то кого - то толкнул и не извинился, кто - то вёл себя слишком шумно и его попытались урезонить, кто - то слишком настойчиво приглашал девушку танцевать... Часто дрались по «корпоративной» принадлежности: военные против гражданских, местные против пришлых.

Апокрифическая карта города N

По рассказам стариков, традиция массовых драк район на район тянется в истории города с самых послевоенных лет, если не раньше (частично я уже писал об этом в статье «Шпана послевоенная»).

Официально, в Николаеве всего 4 района: Центральный, Заводский, Ингульский и Корабельный. Но народная молва и блатная фантазия расцветили официальную карту города такими названиями, которые не встретишь ни в каком официальном документе. Эта не благословленная официальными властями города «апокрифическая» карта куда более подробна. И названия в ней самые смачные.

В 50-е годы наиболее многочисленным, сплоченным и организованным районом была Слободка. Здесь жили в основном парни из рабочих семей. Они могли выставить большое количество бойцов, «боговали» почти по всему городу, имели блатные манеры и общий фасон одежды: светлые рубашки под пиджак, рукава рубашек с «напуском» на манжет, «прохаря» - сапоги с отворотами. В сапоги заправлены брюки. В холодное время – «фуфайка» - стёганка на вате. В кармане неизменная «финка». На голове – надвинутая на глаза кепка «шестиклинка».

Иногда, когда нужно было отомстить парням из других районов, слобожане совершали «карательные экспедиции» на территорию противника. Например, выдвинувшись на Пески (ударение в этом слове все николаевские делают на букву «е»), они отлавливали местных пацанов и заставляли их «плавать» брасом на песке.

А «поплавать» там было где. Старожилы помнят, что Пески потому так и называются, что это была натуральная песчаная пустыня в пределах города с барханами и верблюжьей колючкой.

В 60-х начал греметь «Красный дом» с его опасными лидерами братьями Гольцевыми (оба парня были сыновьями генерала). Потом пошел «подниматься», и к началу 70-х стал одним из самых известных блатных районов «Сталинец». Этот район был назван в честь основного места сбора тамошней молодежи – кинотеатра «Сталинец» (позже – «Экран»), располагавшегося на ул. Малой Морской между Розы Люксембург и Свердлова (Никольская и Спасская). Район простирался от Адмиральской до Проспекта и от Советской до Садовой. На районе было немало ранее судимых и отмотавших долгие сроки в лагерях дядей с громкими «кликухами», на которых равнялась местная молодёжь. «Сталинец», вместе с «Красным домом» и «Молочным двором» считались «центровыми» районами и являлись своеобразной «аристократией блатного мира».

Весьма многочисленным и опасным районом была «Абиссиния». Ни «Лесков», ни, тем более, «Намыва» в современном понимании этого слова, тогда еще не было и в помине. Были СИХ и НИХ («Старые инвалидные хутора и «Новые инвалидные хутора»).

В целом, надо понимать, что такое «Абиссиния» и почему её так называли. Это район незаконного самозастроя между старым железнодорожным вокзалом и «Фалеевкой» (старым парком на берегу Буга в конце «Лесков»). Четкой планировки улиц здесь не было. Строили, «как Бог на душу положит».

Помню, как меня мальчишкой родители водили купаться в «Лески» по улице Белой через «Абиссинию». Мы отправлялись в путь «по холодку», когда еще только - только взошло беспощадное николаевское солнце. Шли, лавируя между товарных вагонов, через железнодорожные пути от 9-й поперечной и попадали на «Абиссинию».

Не мощенные песчаные улицы. Низенькие побеленные хаты (часто - землянки). За невысокими заборами – вишни, абрикосы, яблоки, груши, виноград.

Вот за одним из заборчиков идет строительство очередной «халупы». Мужики на подворье месят ногами глину для «лампача» (в архитектуре этот древнейший строительный материал называется «Саман») – глина, перемешанная с рубленной соломой. Рядом лежат – подсыхают на солнышке  уже готовые кирпичи из лампача.

Возвращаемся вечером домой (купаться уходили на целый день) снова идем через «Абиссинию» мимо того же заборчика – стены хаты уже стоят готовые. Потом её крыли толью (а то и камышом). И получалось нормальное «Абиссинское» жилище.

Внешний вид этого микрорайона отчетливо напоминал картинки из учебников и книг про далёкую Африку и живущие в ней племена. Соответственно и название району горожане дали – «Абиссиния» (так до второй мировой войны называлась африканская страна Эфиопия).

Абиссинцы были нахальные и дерзкие ребята с окраины. Весьма многочисленные и очень разношерстные. Помню, как однажды, заскубавшись с «лагерчанами», они пытались штурмовать пионерский лагерь «Маяк» в Лесках. Подвалили толпой к забору лагеря, громко матерились, выкрикивали угрозы, показывали непристойные жесты, швыряли через забор детского лагеря палки и камни. Их было много. Вожатым пионерлагеря едва удалось выдержать штурм и не дать в обиду детей.

По мере развития жилищного строительства «Абиссиния» постепенно исчезала с карты города, уступая место новым жилым микрорайонам, в конце концов объединившим все прежние территории под один «бренд» - «Лески».

Следует заметить: поскольку наш рассказ охватывает период протяженностью более 3-х десятилетий (с середины 50-х до середины 80-х), то границы районов и имена персонажей на них весьма условны т.к. существовали они в разные отрезки времени. А город тогда развивался и менялся стремительно.

Далеко не все районы могли похвастать такой многочисленностью, как «Слободка» или «Абиссиния». К примеру в 70-е годы «Темвод» и «Соляные» были еще  совсем небольшими районами («Северного» тогда вообще не было) и собрать на «разборку» приличную команду они не могли. А разбираться им приходилось нередко. В основном - с Терновкой – с «болгарами», как говорили тогда. «Разборки» часто возникали после танцев в Парке Победы, куда на нейтральную территорию сходились и ТЕ и ЭТИ.

Солянским и темводовцам, ввиду их малочисленности, приходилось идти на «дипломатические» ухищрения – заключать военные союзы с другими районами города. Так, в тени акаций на зелёной травке Парка Победы, под хорошую закуску и пару бутылок «Биомицина» («Біле міцне») однажды был заключен «договор о дружбе и взаимной помощи» между «Соляными» и «Сталинцем».

Известными «блатными» районами были также «Водопой», «Белый дом», «Дачи», «Желдор», «Сухой фонтан», «Ракетка», «Осляча горка».  Позднее, по мере застройки – «Старый Юг», «Новый Юг», а в Октябрьском – «Париж», «Завод» и «Берег». В целом, всех не вспомнишь. И пусть меня простят читатели, районы которых я не назвал…

Территориальные молодежные объединения 50-х – 70-х не стоит однозначно воспринимать, как бандитские шайки, которые только тем и занимались, что резались и дрались. Нет! Это был целый мир, в котором в тонкую кисею бытия сплелись человеческие отношения и судьбы, взлеты и падения, победы и поражения. Здесь было всё, без чего мы не мыслим нашу молодость – заветная скамейка во дворе, вечерние посиделки тихими и теплыми николаевскими вечерами, кулёчки из газетной бумаги с ароматными жареными семечками, купленными у бабуси, сидящей у ворот своего двора, песни под гитару, походы на речку, дворовой футбол, а у девчонок – «классики» и скакалки. Здесь же соседствовали большая любовь и жгучая ненависть, соперничество и взаимопомощь, ментовские набеги, обыски и лагеря...

Всем, кто читает это, надо понять главное: в то время дрались не за деньги, а за честь. Не за раздел территорий между бандами беспредельщиков – рекетёров, отбирающих жалкие рубли у мёрзнущих на холоде торговцев ботинками и носками, а за «свой район», свой мир, который дорог сердцу. Пацанами двигала не корысть, а гордость, самоутверждение, и «праздновать труса» считалось позором.

Что в имени тебе моём?

В каждом районе и каждом дворе тогда были свои авторитетные ребята, имена (вернее - кликухи) которых были известны на весь район. А иногда – и на весь город. И, хоть существовали они в разные отрезки времени, имена их запомнились, как запомнилась вот эта песня:

Во дворе, где играла радиола

И все парни танцевали пляс

Все ребята уважали очень Лёньку Королёва

И присвоили ему званье «Короля»…

На «Сталинце» были известны братья «Акробаты», «Пыня», «Нос». В «Молочном дворе» - «Граф». На «Красном доме» - братья Гольцевы. В «Желдоре» - «Глада», «Бухгалтер», «Полицай», «Рулик», «Нюша». В «Соляных» - «Юрка Карел», «Ткачик». В «Лесках» - «Меля», «Беля», «Диля», «Зил».

В начале 80-х в районе 17-й школы в Лесках сформировалась группа ребят, которые ездили вместе на мопедах «Верховина». Вероятно из - за красного цвета этих мопедов их и прозвали «Пожарники». Среди них были известны «Акула», «Дунай», братья Горбатовы.

А уж такие «имена», как «Бэст», «Ляня», «Солтус», «Боб», «Хан», «Бурбон» - были известны всему городу. Они были значительно старше по возрасту, начинали свою «каръеру» в блатном мире еще на рубеже 50-х и 60-х, и многие из них прошли испытание не только «улицей», но и лагерями. Эти уже не дрались район на район, а проворачивали куда более серьезные дела, пахнущие уже не романтикой, а криминалом. И каждое происшествие с их участием отзывалось в городе громким и жутковатым эхом (не в газетах, конечно, в которых тогда ничего «такого» не писали, а в людской молве). «Бурбон» и «Солтус» «прославились» тем, что в начале 70-х (примерно в 1973-м) в ресторане на Сухом фонтане зарезали одного из лучших игроков николаевского «Судостроителя» футболиста Кималова.

Но убивали не только они. Их тоже убивали. И еще как…

Одним из первых был убит «Хан». Его застрелили еще в 60-х из весьма диковинного приспособления – стреляющей авторучки, сработанной, как говорили, неким умельцем на одном из николаевских заводов. Позже были убиты «Боб» и «Ляня». Много шума в городе наделало убийство «Бэста». Он был расстрелян из ружья прямо в зале ресторана за столиком. Сделал это один человек, пожелавший ему отомстить…

Следует сказать, что заполучить громкое прозвище среди ребят было не так - то просто. Иногда это зависело от фамилий, часто - от внешнего вида или особых примет (шрамы, заикание, косоглазие, рыжий цвет волос). Согласитесь, что носить прозвище «Седой», «Князь», «Француз», «Аристократ» куда приятнее, чем быть «Сморчком», «Курдюком», или «Гнидой».   Поэтому нередко пацаны физической силой «отсекали» попытки окружающих приклеить им обидные прозвища. А более дальновидные (было и такое) даже приплачивали малышне в школе мелочь на пирожки, чтобы те звали их на людях желаемым прозвищем.

В нашем дворе на Песках был пацан, который требовал, чтобы его звали «Лордом», но кличка к нему так и не приклеилась, ибо он был двоечник, умом не блистал и авторитетом не пользовался. В результате ребята за глаза звали его «Лордик - мордик».

Ледовое побоище

Массовые драки между представителями районов города в теплое время года происходили на открытом воздухе. Зимой и осенью – в клубах на танцах, на школьных вечерах. Драка зимой на открытом воздухе была не характерна. Но, как минимум однажды, такое произошло.

Был морозный, погожий, солнечный зимний день. Реки сковало льдом. Пацаны вывалили на лёд кататься на коньках и играть в хоккей. Малышня каталась на «Снегурочках», кто постарше на «Дутышах», «Ножах» и «Хоккейных» 

Мороз совершил чудо, которое никак не могут совершить городские власти – соединил ледяным мостом районы города, которые находятся в двух шагах друг от друга, но разделены рекой.  Разделенные в теплое время водами Ингула - Соляные, Темвод, Ракетное урочище и Слободка вдруг стали единым целым. И до них не надо было теперь добираться по 40 минут. В этот день пацаны изо всех районов катались вместе на льду Ингула.

Всё было хорошо, пока пришедшие на лёд слобожане не решили «взять верх». Точно уже никто не помнит с чего всё началось. То ли кто - то кому то чего - то сказал, то ли они попытались отобрать у кого - то коньки (вещь по тем временам весьма дорогую), только началась драка. Вскоре и те и другие послали за подмогой. А когда «подстава» прибыла, началось массовое побоище на льду. Били друг друга кулаками, палками, коньками. Победителей не было, досталось всем…

Следует заметить, что масштабы описываемого нами явления (и не только в данном случае, а вообще) были велики. В одной единственной драке район – на район могли одновременно принимать участие от нескольких десятков до нескольких сотен человек. Автору этих строк в 1972-м году довелось наблюдать массовое побоище в районе Яхт – клуба и стадиона «Судостроитель». Масштаб «сражения» был таков, что несколько машин милиции и скорая помощь ничего не могли сделать. Подразделений органов внутренних дел, специально натренированных для подавления массовых беспорядков, в те спокойные годы еще не существовало. Поэтому милиция и «скорая» всего лишь присутствовали на этом побоище. В события они не вмешивались, а просто ехали за хаотично перемещающейся по «центряку» Проспекта Ленина толпой и подбирали «готовеньких»…

Гонка вооружений

Приёмы боя и орудия, применявшиеся в уличных разборках заслуживают отдельного описания. Следует отметить, что сразу после войны город был буквально наводнён огнестрельным оружием. А уж о холодном и говорить нечего. Винтовки, пистолеты, реже – автоматы, были буквально брошены отступающими немецкими войсками и валялись на улицах. Брошены были целые склады артиллерийских снарядов, обмундирования, гранат. Там можно было достать всё. Весь этот смертоносный хлам долго еще убирали с улиц, обезвреживали и переплавляли на заводах города в металл.

Вернувшаяся в город советская власть относительно быстро заставила основную массу горожан сдать эти опасные игрушки. Тем не менее, послушались её не все. У некоторых горожан в укромных местах еще долго были спрятаны завёрнутые в промасленную тряпочку советские «Наганы» и «ТТ», немецкие «Парабеллумы» и «Вальтеры».

Но применяли их очень редко. Обычно дрались врукопашную. Это не были классические приёмы какого либо определенного вида борьбы. Это была жесткая и реальная уличная драка с применением всех возможных приёмов и всего, что попадёт под руку. Драка без пощады. В таких стычках существует железное правило:  никого не жалей, но и не жди, что кто - то станет жалеть тебя…

Это только в народных былинах облаченные в сияющие доспехи богатыри сражаются со своими противниками без перерыва по три дня, сверкая булатными мечами, и вгоняя друг друга в землю по колено, да в американских боевиках противники дерутся по полчаса, картинно демонстрируя красивые приёмы боя. В реальной жизни бой всегда скоротечен и порой противника валят наземь  после первого же удара. Фигурально выражаясь: «Второй удар – по крышке гроба».

О так называемых восточных единоборствах в те времена пацаны в Николаеве еще слыхом не слыхивали. А потому в дворовых и уличных схватках противники наносили друг другу удары руками и ногами, норовя попасть в лицо, под дых, или в пах (извиняюсь – по яйцам).

Что же касается разборок «район на район», то там вообще трудно было говорить о каких либо правилах. В массовой драке правил не существовало и могло произойти всё, что угодно.

Очень часто (практически всегда) на разборку «район на район» ребята брали с собой «приправу». Так называли подручные средства, которые каждый мастерил для себя сам.

По вечерам, идя на прогулку, или на танцы, пацаны клали в карман нож. Ножи были разные: бандитские «пёрышки», финки, «бабочки», выкидные ножи – «кнопари», на «крайняк» – перочинные ножички.

Некоторые из ножей представляли собой настоящие произведения искусства. Изготовленные с любовью к своему делу руками опытных, отсидевших не один год в лагерях зеков, они поражали взор изяществом линий и аккуратностью исполнения. Наборные пластмассовые рукоятки, полировка, наличие «усиков» (гарда), гравировка на лезвии и «кровосток», великолепная заточка клинка – вот обычные достоинства этих ножей. Тем, кому довелось их повидать и подержать в руках, теперь с кислой улыбкой глядят на халтурные произведения нынешних зеков. Печально, но факт – старая школа исполнения зековских ножей (равно, как и сработанных из прозрачного пластика перстней, брелков, мундштуков, браслетов для часов, набалдашников для тростей и рычагов передачи скоростей в автомобилях) безвозвратно канула в Лету. Состарились и ушли из жизни, унеся с собой в могилу секреты своего ремесла, великие мастера этого своеобразного народного промысла.

Впрочем, основная масса пацанов, участвовавших в разборках «район на район» пользовались совсем другим «оружием». В ход шли обычные палки, металлические прутья, велосипедные цепи, обрезки арматуры, свинцовые «наполнители» для кулака, кастеты, заточки и швайки. Позже (уже в 80-х) появились нунчаки и самопальные однозарядные «волыны», сработанные под малокалиберный патрон.

Достать и таскать с собой настоящее оружие было «стрёмно»: милиция, дружинники и оперативники из молодежных оперотрядов строго следили за этим и могли «обшмонать» на улице кого угодно. А в случае, если «на кармане» обнаруживали один из таких смертоносных предметов, его владельцу «светил» конкретный срок. Но «голь на выдумки хитра» и николаевские пацаны изобретали всё новые виды «оружия», которые не подпадали «под статью». Это были, порой, самые обычные бытовые предметы, слегка «переработанные» для применения в бою. Так, обычная отвертка, сточенная на наждаке, превращалась в заточку – «швайку». Массивная бронзовая гайка, обработанная уличными «мастерами», превращалась в замаскированный зубодробительный перстень – кастет. Здесь вместо печатки были шипы в виде пирамидок, или в виде головы орла с крылышками.

Ярким примером таких уловок, направленных на избежание ответственности за ношение оружия, являлись обычные, продававшиеся в любом  хозяйственном магазине металлические складные метры.

Наши николаевские «умельцы» приспособили этот измерительный прибор для других целей…

Обычный метр имеет 10 звеньев по 10 сантиметров каждое. Чтобы полностью раскрыть его во всю длину, необходимо потратить определенное время и приложить усилия, раскладывая каждое тугое звено поочерёдно. В драке, когда дорога каждая секунда, такие потери времени неприемлемы. А потому складной метр слегка «усовершенствовали».

Прежде всего – отвёрткой расковыривали «суставы» метра, расслабляя каждый из них. В результате, чтобы разложить метр, достаточно было просто, удерживая его за крайнее звено, отпустить все остальные звенья.

Края метра по всей его длине остро затачивали на наждаке.

И вот, если «дело пахло керосином», пацан выхватывал из кармана метр, и у него в руках мгновенно оказывалась гибкая, отточенная, как бритва, метровая металлическая полоса. Ею удобно наносить секущие удары в лицо, по рукам, шее и любым открытым частям тела. Порезы от такого оружия бывали не шуточные. К тому же, рассекая воздух, метр противно свистит, пугая противника и подавляя его волю.

Впрочем, эти уловки мало кого могли ввести в заблуждение. Милиция однозначно оценивала такие штуковины, как «предмет, приспособленный для нанесения телесных повреждений». И главным признаком такого предмета было то, что его уже невозможно использовать по его прямому назначению. Ведь заточенной отверткой шуруп уже не вкрутишь. А метром, у которого по краю сточена вся градуировка уже ничего не измеришь.

Моряки дрались на танцах умело и отчаянно, обрушивая на головы противников начищенные до блеска латунные пряжки своих черных кожаных ремней. При этом захват ремня был такой, что даже при открытой ладони вырвать его из руки моряка было невозможно. Блотари пускали в ход «пёрышки». В пивных прямо во время драки делали себе из бутылки «одесскую розочку» (разбитая бутылка, которую держат за горлышко) и «расписывали» ею ненавистную рожу противника.

Конец эпохи

80-е годы ознаменовались войной в Афганистане, массовым распространением в подростковой среде наркомании (при полном отрицании официальными властями её существования в СССР), тяжкой моральной деградацией всех слоёв молодежи, распадом официальной идеологии, душевной пустотой и неверием людей.

Общественная ситуация не могла не сказаться и на таком явлении, как разборки «район – на район». Прежде всего, рухнули и развалились огромные территориальные объединения. Происходит дробление больших районных группировок на мелкие.

Уходят в прошлое такие понятия, как Честь, Справедливость, Достоинство, Правила. Это уже не романтика. Это криминал!

Обычным делом становится «дуэль по николаевски» - десять на одного. Парня, идущего с девушкой, теперь могли при ней избить и унизить, а девушку «обидеть», как захотят.

Основными фигурантами событий на районе в эти годы становятся уже не мальчишки из соседнего двора, а молодые бандиты, лишенные каких либо принципов, понятий  о чести и совести, на постоянной основе занимающиеся вымогательством, воровством, грабежами, разбоем, наркоманией, насильственными половыми извращениями. В их головах вместо мозга – сироп из маковой соломки, «дури», димедрола, промедола, элениума, реланиума, паркопана и черт знает чего еще.

Эти воруют уже не от голода, а от жадности. А дерутся не за честь района, а за раздел делянок для рекета. Их «закон» - «Беспредел»!

Я не хочу сейчас писать об этих новых «королях» Николаева, чтобы не испортить неповторимый колорит нашей молодости, не разорвать тонкий флёр своеобразной «героики» и романтики, который по сей день окутывает те далёкие времена, не обидеть пацанов, которые дрались в наше время не за выгоду, а за честь. Не хочу их валить в одну кучу с мерзавцами.

Тайные знаки

На излёте эпохи в 80-е годы, чтобы избежать разборок на тему: «ты с какого района?» (произносить эту фразу полагалось через нос, растягивая слова) участники районных группировок начинают «метить» кисти рук условными знаками. Первыми до этого додумались «ребята» из Лесков. Они татуируют на фаланге левого мизинца маленький, но вполне заметный значок: две черточки – знак равенства. «Союз Лесковской молодежи» становится мощной, многочисленной молодежной территориальной группировкой. Вслед за ним метят себя и другие районы: «Сталинец», «Слободка», «Камыши», «Старый Юг», «Новый Юг», «Водопой», «Пески», «Дачи», «Нули», «БАМ», «Варваровка», «Северный», «Соляные», «Париж», «Завод», «Берег». Всех не перечесть.

Наличие метки на пальце означало, что её владелец «вхож на район», знает авторитетов, пользуется поддержкой и защитой своей группировки. И наоборот – если у тебя нет на пальце значка – значит ты беззащитен и с тобой можно делать всё, что угодно...

В таких условиях массовые драки между районами уходят в прошлое. Впереди – лихие 90-е с их тотальным рэкетом, бригадами, заказными убийствами, «новыми - русскими», малиновыми пиджаками, радио «Шансон»,  властью бандитов и бандитами у власти.

Последний бой

Последним звеном в цепи массовых драк в Николаеве уже в 80-е годы  стали события возле 8-го ПТУ, что  находилось на ул. Карпенко - на «Первом КП».

Завязка этой истории произошла неподалёку - на стадионе «Судостроитель». Во время прогулки блатные из Лесков «заскубались» с приезжими ребятами из одной из союзных республик Средней Азии, которые учились в ПТУ на строителей. Те не позволили себя обидеть, что вызвало у «хозяев города» ненависть и бешенство. Через пару дней «хозяева города» попытались вломиться в ПТУ на танцевальный вечер, чтобы «наказать» непокорных. Но не тут - то было: на входе в ворота училища стояли взрослые – учителя и мастера. Попытка прорваться силой успеха не имела. Тогда «хозяева города» камнями выбили все окна в учебном корпусе училища, выходившие на улицу Карпенко.

Они заявили, что всё равно накажут «чурок» и взяли училище в осаду.

Во многих квартирах по всему городу «ожили» домашние телефоны (мобильных тогда еще не было). По всем территориальным группировкам Николаева прокатился клич: «Наших бьют!». На следующий день изо всех концов города к восьмому профтехучилищу стали подтягиваться «силы». Десятки человек шли пешком, приезжали на мотоциклах. Из дальних районов к центру города прибыли несколько трамваев, до отказа набитых «бойцами». Осаждающие группами расположились во дворах лесковских «хрущовок» и выставили дозорных напротив училища.

Видя, что «дело пахнет керосином» милиция и управление образования приняли соответствующие меры. На входе в училище был поставлен круглосуточный милицейский пост. Управление образования дало указание заместителям директоров по воспитательной работе и классным руководителями лесковских школ поочередно дежурить у входа в училище, чтобы опознать среди анонимной массы «осаждающих» своих учеников и «принять меры».

Противостояние было не шуточным и длилось около недели. Приезжих учащихся из Средней Азии дирекция спрятала в училище и за ворота не выпускала. К этому времени милиция успела подготовиться соответствующим образом.

О том, что произошло потом, в прессе не писали (в советское время о таком вообще не принято было сообщать). Но в кругу лиц, допущенных к «решению вопроса», поговаривали, что именно тогда в Николаеве впервые был применен недавно сформированный отряд милиции особого назначения (ОМОН) предназначенный для подавления массовых беспорядков. Зарвавшихся «хозяев города» исполосовали дубинками, бросили в милицейские будки и увезли в каталажку. Так закончилась в Николаеве эпоха массовых побоищ.

Послесловие

С той поры прошло много лет. И сегодня старики, давно живущие в этом городе, загадочно улыбаются себе под нос, читая очередное «сенсационное» сообщение Интернет – сайтов о том, что в Николаеве на Соборной площади произошла массовая драка, в которой приняли участие аж… 20 человек. 

Встречаясь сегодня с поседевшими, облысевшими и прихрамывающими мальчишками 50-х и 60-х бывает и заведем разговор о том, что творилось на улицах города в те далёкие годы.

Повзрослевшие и поумневшие пацаны – участники этих событий без особого восторга и ностальгии вспоминают о битвах район на район. Они давно поняли, что блатная романтика дорого им обошлась. Практически все они имели в своё время неприятности с администрацией школ, в которых учились. Кто - то был подававшим надежды футболистом, а его за драку «турнули» из второго состава команды «Судостроитель». Множество пацанов попали на учет в милицию. Кого – то подрезали. Многие отправились на зону, а кое – кто и вовсе на тот свет…

Много воды утекло с тех пор в Ингуле и Южном Буге, и лишь старые шрамы на теле напоминают старикам об их тревожной молодости…

 

Женя Желдоровский

22.10.2017